Голливуд функционирует как «идеологический государственный аппарат»
В том, что атака "террористов” на всемирный торговый центр 11
сентября 2001 года — это кем-то умело срежессированный спектакль,
сегодня уже мало кто сомневается.
Но почему был использован именно этот сюжет? Не потому ли, что внутри
большинства американцев уже сидел именно этот страх? Страх, который
долгое время целенаправленно культивировался посредством голливудских
фильмов…
Словенский философ Славой Жижек исследовал феномен этого искусственного коллективного страха:
"Позднекапиталистический потребительский калифорнийский рай, при всей своей гиперреальности, по сути, ирреален…
Эта «дереализация» имела место после бомбардировок Всемирного
торгового центра: хотя постоянно повторяли, что жертвами стали примерно
шесть тысяч человек, было удивительно, что мы не видели никакой резни —
никаких расчленённых тел, никакой крови, никаких отчаянных лиц умирающих
людей… Всё это было полной противоположностью репортажам о катастрофах в
третьем мире, переполненных страшными деталями: умирающие от голода
сомалийцы, изнасилованные боснийские женщины, люди с перерезанными
глотками. Эти кадры всегда сопровождались предупреждением, что
«некоторые изображения чрезвычайно наглядны и могут травмировать детскую
психику» — мы ни разу не слышали подобных предупреждений в репортажах
об обвале Всемирного торгового центра. Разве это не является ещё одним
доказательством того, что даже в эти трагические минуты расстояние,
отделяющее Нас от Них, от их реальности, сохраняется: по-настоящему
ужасные вещи происходят там, а не здесь?
И дело не в том, что Голливуд создаёт некое подобие реальной жизни,
лишённой веса и материальной инерции; в позднекапиталистическом
потребительском обществе «реальная социальная жизнь» сама так или иначе
приобретает черты инсценированной подделки, в которой соседи из нашей
«реальной» жизни ведут себя, подобно актёрам и статистам… Итак, окончательная
истина капиталистической утилитарной бездуховной вселенной состоит в
дематериализации самой «реальной жизни», в превращении её в призрачное
шоу. Так, Кристофер Ишервуд выразил эту нереальность американской
повседневной жизни в своем описании комнаты мотеля: «Американские мотели
нереальны! …Они специально сделаны так, чтобы быть нереальными…
Европейцы ненавидят нас за то, что мы ушли в мир, созданный рекламой,
подобно отшельникам, уединяющимся в пещерах для созерцания».
Предложенное Слотердайком понятие «сферы» здесь следует понимать
буквально, как гигантскую металлическую сферу, которая окружает и
изолирует весь город.
В хите братьев Вачовски — фильме «Матрица» (1999) — эта логика
достигла своей кульминации. Материальная реальность, которую мы все
видим и ощущаем, является виртуальной, порождаемой и управляемой
гигантским мегакомпьютером, к которому все мы присоединены. Когда герой
(его играет Кеану Ривз) пробуждается в «реальной действительности», он
видит пустынный пейзаж, изобилующий сожжёнными руинами, — это то, что
осталось от Чикаго после глобальной войны. Морфеус, лидер сопротивления,
произносит ироническое приветствие: «Добро пожаловать в пустыню Реального».
Разве нечто подобное не произошло в Нью-Йорке 11 сентября? Его
жителей познакомили с «пустыней Реального». Нам, развращенным
Голливудом, тот ландшафт и взрывы, которые мы видели во время падения
башен, не могли не напомнить наиболее захватывающие сцены из
фильмов-катастроф.
Когда мы слышим, что бомбардировки были полностью неожиданным
потрясением, что невообразимое Невозможное случилось, следует вспомнить
другую определяющую катастрофу начала двадцатого века — «Титаник». Она
тоже стала потрясением, но место для неё уже было приготовлено в
идеологическом фантазме, поскольку «Титаник» был символом мощи
индустриальной цивилизации девятнадцатого столетия.
Не только средства массовой информации всё время бомбардировали нас
разговорами о террористической угрозе, сама эта угроза была либидинально
инвестирована — достаточно вспомнить ряд фильмов от «Побега из
Нью-Йорка» (1981) до «Дня независимости» (1996). В этом и состоит
рациональное объяснение столь часто вспоминаемой ассоциации с атаками из
голливудских фильмов-катастроф. Неправдоподобно, когда происходит то,
что было объектом фантазма: в известной степени Америка получила то, о чём фантазировала,
и это стало большой неожиданностью. Окончательно связь между Голливудом
и «войной против террора» была установлена тогда, когда Пентагон
обратился к Голливуду за помощью: в начале октября в прессе появились
сообщения о том, что по инициативе Пентагона была создана группа из
голливудских сценаристов и режиссёров, специализировавшихся на съёмках
фильмов-катастроф, для работы над возможными сценариями террористических
атак и мерами борьбы с ними. И, кажется, их взаимодействие до сих пор
продолжается: в начале ноября прошёл ряд встреч между советниками Белого
дома и воротилами Голливуда, на которых обсуждалась координация
действий военных и Голливуда в «войне против террора». Они должны были
донести не только до американцев, но и до зрителей голливудских фильмов
во всём мире правильное идеологическое послание. Это стало главным
эмпирическим доказательством того, что Голливуд функционирует как
«идеологический государственный аппарат».
Поэтому следует отойти от стандартного прочтения, согласно которому
взрывы Всемирного торгового центра были вторжением Реального, которое
разрушило нашу иллюзорную Сферу. Напротив, это до разрушения Всемирного
торгового центра мы жили в нашей реальности, воспринимая ужасы третьего
мира как что-то, не являющееся частью нашей социальной реальности и
существующее (для нас) как призрачное видение на (телевизионном) экране,
— и то, что произошло 11 сентября, есть экран фантазматического
видения, вошедшего в нашу реальность. Это не реальность вошла в наши
видения, а видение вошло и разрушило нашу реальность (т.е. символические
координаты, определяющие наше восприятие реальности). Тот факт, что
после 11 сентября премьеры множества «боевиков» со сценами, похожими на
разрушение Всемирного торгового центра (огромные здания в огне или
атакуемые террористами…), были отсрочены на какое-то время (некоторые
фильмы даже сданы в архив), следует толковать как «подавление»
фантазматического фона, несущего ответственность за крушение Всемирного
торгового центра. Конечно, мы не должны играть в псевдопостмодернистскую
игру, сводящую крушение Всемирного торгового центра только к
очередному, созданному средствами массовой информации, зрелищу,
истолковываемому в качестве катастрофической версии снафф-порнофильма.
Вопрос, который мы должны были задать себе, когда 11 сентября сидели,
пристально вглядываясь в телевизионные экраны, очень прост: где мы
столько раз видели ту же самую картину?
Тот факт, что атаки 11 сентября были материалом социальных фантазмов
задолго до того, как они произошли в действительности, представляет
собой ещё один случай искажённой логики грёз (dreams): легко объяснить,
почему малоимущие люди во всём мире мечтают стать американцами, но о чём
мечтают обеспеченные американцы, скованные (immobilized) своим
богатством? О глобальной катастрофе, которая уничтожила бы их. Почему?
Этим и занимается психоанализ: объяснением того, почему нас, живущих
благополучно, так часто посещают кошмарные видения катастроф. Данный
парадокс также указывает на то, как нам следует понимать лакановское
понятие «преодоления фантазма» в качестве завершающего момента
психоаналитического лечения. Это понятие, кажется, в полной мере
соответствует представлению здравого смысла о том, чем должен заниматься
психоанализ: разумеется, он должен освободить нас от власти
идиосинкратических фантазмов и дать нам возможность смотреть в лицо
реальности, какая она есть на самом деле!”.
